Историософия Чаадаева и русское слово

Историософская концепция П. Я. Чаадаева, изложенная в первом философическом письме, вплоть до наших дней находит как своих сторонников, так и противников. Однако в контекст возникающих споров до сих пор не введен принадлежащий О. Э. Мандельштаму аргумент, высказанный им в статье «О природе слова» (1921–1922). По мысли поэта, создавая свою концепцию, Чаадаев прошел мимо русского языка, который «не только дверь в историю, но и сама история». Русский язык, по Мандельштаму, «бытийствен», онтологичен, способен «разрешаться в событие», влиять на духовный и физический порядок вещей, ему свойственно «представление о реальности слова как такового». Таким образом, поэт исходил не из соссюровской идеи произвольности знака (на чем основывается представление об условной, конвенциональной природе слова), но из признания духовной природы и неконвенциональности слова, что восходит к языковым концепциям В. фон Гумбольдта и А. А. Потебни. В статье показано, что этим концепциям Мандельштама и его предшественников близки языковые интуиции Н. В. Гоголя, выступающего в этом случае антагонистом Чаадаева. Если чаадаевская историософия оторвана от слова, то «русская идея» Гоголя в значительной мере базируется именно на нем.